А обстоятельства сложились так, что довелось мне провести пару дней именно в устье Гудзона, на крошечном кусочке территории Соединенных Штатов, где река эта соединяется с Атлантическим океаном. Хотя событие это случилось и не в лучшее время года, в середине февраля (2007 года), хорошо, что оно вообще случилось. А прошло все отлично. Сейчас расскажу.

Река и город

Гудзон в устье широк. Никак не меньше километра, а то и значительно шире – вода сокращает видимое расстояние. Цвет ее такой же, как у всех рек во всех больших городах мира. В такую воду лезть не хочется ни при каких обстоятельствах. Река отсекает от материка остров Манхеттен – сердце Нью-Йорка. Названа так в честь человека – мореплавателя, путешественника и исследователя англичанина Генри Гудзона (так звучит его имя в принятой у нас старой русской транскрипции). Гудзон в начале 17-го века первым из европейцев обследовал эту реку на значительном расстоянии в глубь континента, полагая, что она может соединять Атлантический и Тихий океаны, и описал ее. Река не вполне обычная. Мощные океанские приливы регулярно обращают ее течение вспять. Само собой, коренные здешние жители – индейцы так и называли ее Мухекуннетук - «Река, текущая в обе стороны». Говорят, выше по течению реки долина ее так красива, что Гудзон называют еще американским Рейном.

Между прочим, Генри Гудзон не был первым: за 100 лет до него здесь, в устье, побывал другой европеец – Джованни да Верраццано. Правда, он тоже не забыт: в его честь назван огромный красивый подвесной мост, связывающий между собой два крупных района Нью-Йорка - Стейтен-айленд и Бруклин.

Трагичной оказалась судьба Гудзона. В своем последнем походе в попытке найти северо-западный проход из Атлантического океана в Тихий на крайнем севере континента он открыл пролив, затем и залив, тоже названные впоследствии его именем. Обследование залива затянулось до зимы. Корабль вмерз во льды. Зазимовали. Холод и голод. В результате летом следующего 1611 года часть его команды взбунтовалась. Мятежники высадили Гудзона, его сына-подростка и еще нескольких человек в шлюпку без пищи, воды, оружия и, бросив их на верную гибель, ушли в Англию.

Однако, ближе к делу. Начнем прогулку с правого берега Гудзона. Здесь находится город Джерси-сити. Еще несколько лет назад - не очень привлекательный сосед Нью-Йорка. Пристанище, мягко говоря, малообеспеченного населения, грязь, преступность. Сейчас это быстро развивающийся район. Как грибы растут офисы банков, торговых и строительных компаний, рестораны и магазины. Появились небоскребы. Самый пока высокий – офис одного из крупнейших банков Голдман Сакс. Быстрому развитию Джерси-сити, как это ни кощунственно звучит, поспособствовала трагедия «близнецов» - двух офисных небоскребов Всемирного торгового центра, разрушенных террористами в 2001 году. Небоскребы стояли тут же, рядом, на левом берегу Гудзона, прямо напротив Джерси-сити. Пострадавшие компании начали искать себе место и обустраиваться на другом берегу. Строительный и переселенческий бум продолжается. Местные власти его всячески поощряют. Сейчас, например, в муниципалитете обсуждается вопрос о возможном возведении здесь доселе невиданного небоскреба, представляющего собой три огромных многоэтажных параллелепипеда, крест-накрест поставленных друг на друга. Предполагается, что он может стать такой же важной туристической достопримечательностью Джерси-сити, как небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг в Манхеттене. Так или иначе, процесс пошел и идет быстро.

Эксчейндж Плейс и набережная

Попасть сюда из Манхеттена просто. Пересечь реку можно посуху на авто или на поезде по проложенным под ней тоннелям или вплавь на пароме или водном такси – небольших довольно быстроходных катерах. Проще всего, дешевле и быстрее – на поезде. Заведует такими поездами отдельная служба общественного транспорта (ее название, PATH, составлено из первых букв нескольких английских слов). На одном из маршрутов перейти к поездам можно прямо от станции метро «Всемирный торговый центр». Одна поездка - 1,5 доллара. А ехать нужно всего-то до следующей остановки, станции «Эксчейндж Плейс». Поднимаетесь на лифте на поверхность, и вы на набережной в Джерси-сити.

Идем в сторону океана. Буквально через несколько десятков метров неожиданно перед вами возникает первая достопримечательность – памятник жертвам Катыни – тысячам расстрелянных в лесу вблизи этого маленького местечка под Смоленском нашими чекистами-особистами польских офицеров. С какой стати вдруг здесь? Оказывается, в Джерси-сити живет много иммигрантов из Польши. На их средства и построен памятник. На монументе высечены нелестные слова в адрес моей, к сожалению, многими нелюбимой Родины.

Идем дальше. Вот слева пристань для такси и другого водного транспорта, тут и там из воды торчат останки старых мощных деревянных причалов. А вот еще один памятник – жителям Джерси-сити, погибшим в горящих «близнецах». Искореженная стальная балка на постаменте из двух других балок, взятых с места катастрофы. Памятник совсем простой, но, думаю, миссию свою несет, как должно: всякий, проходя мимо, остановится и вспомнит страшный день.

Подходим к подножию того самого небоскреба Голдман Сакс. Как ни задирай голову, увидеть вершину здания не удастся: оно кверху сужается. Отсюда открывается великолепный вид на Манхеттен. Правда, сразу вместе с этим видом в душе появляется какое-то горькое чувство, из памяти выплывают запомнившиеся по многочисленным фотографиям другие виды этого места, с «близнецами». Теперь их, увы, нет… Этот безумный, безумный, безумный мир!

Дальше вдоль набережной - жилые многоэтажки. Хорошие, разные, нестандартные. Арендная плата за квартиры здесь заметно ниже, чем через речку, в Манхеттене, но тоже не для слабонервных. Оно и понятно, место-то, в общем, отличное. Еще несколько десятков метров – и снова мемориал. На этот раз памятник павшим в Корейской войне. Неужели иммигранты-корейцы? Нет, это от ветеранов округа Гудзон. Скульптура – два солдата, из которых один помогает другому, раненному – окружена невысокой стеной, на которой выбиты фраза: «Они пришли. Они сражались. Они погибли за Свободу» и имена павших. Над монументом развеваются три флага – США, Южной Кореи и муниципалитета. Сюда приходят возложить цветы, сувениры, различные значки ветераны войны, родственники погибших, официальные делегации.

Возможно, концентрация стольких мемориалов на небольшом кусочке набережной, великовата. Но все равно, молодцы гудзончане! Неравнодушны. Опять же потомкам будет, что вспомнить и над чем подумать.

Набережная поворачивает направо. Впереди вода – залив. Здесь стоянка судов. В начале – катера общественного транспорта, их сравнительно немного. Потом – яхтенная стоянка. Тут уже десятки частных яхт, от маленьких простеньких до огромных океанских. Набережная заканчивается очередной стройкой, пройти дальше можно, но неинтересно.

Вид на океан отсюда закрыт какими-то промышленными сооружениями, но если подняться на несколько этажей в ближайшем жилом доме, то можно увидеть две главные достопримечательности здешних мест – знаменитую статую Свободы на крошечном островке Либерти-айленд и комплекс зданий с богатой историей на другом островке Эллис-айленд. Их обязательно нужно посетить, и мы это сделаем.

Добраться до них можно на паромах от пристани в Либерти-стейт-парке, что здесь в Джерси-сити, или от пристани в Беттери-парке на Манхеттене. Мы пойдем вторым путем, поскольку на левом берегу Гудзона еще не были. Более того, пойдем пешком по великолепной манхеттенской набережной Эспланада, предварительно на водном такси за $5 переправившись через Гудзон прямо на нее.

Манхеттен, Эспланада

На Эспланаде тихо (если, конечно, не считать ветра), спокойно, просторно. Здесь выгуливают детей в колясках и без, собак (хозяева обязательно с полиэтиленовым пакетом для сбора выхлопа любимца) и самих себя. Я имею в виду бегунов трусцой. В Москве, похоже, мода бегать трусцой как-то сникла. Здесь отнюдь. Джоггеров обоих полов много, причем женщин, может, даже больше, чем мужчин. Идти до пристани довольно далеко, но приятно, особенно, когда ты ничем не обременен и делаешь это впервые.

Но вот билеты куплены, и мы с толпой туристов, пройдя, как в аэропорту, антитеррористический контроль, грузимся на паром. Это круговой маршрут от компании Серкл-лайн: по очереди на два нужных нам острова и обратно в исходную точку. Спустя 15-20 минут после отплытия – первая остановка. Либерти-айленд, статуя Свободы, леди Либерти! Тут нужно перевести дух. Ведь статуя Свободы – самый важный символ Соединенных Штатов Америки! Здесь, как говорится, шутки неуместны. Расскажу все серьезно и правдиво.

Леди Либерти

Надо сказать, что день, когда я высадился на острове Либерти, выдался солнечным, но морозным (-10 градусов по Цельсию) и страшно ветреным. Ветер пронизывал до костей, руки моментально коченели без варежек, которые надо было снимать, чтобы сделать снимки, а фотоаппарат работал только потому, что от снимка до снимка покоился в тепле у меня на груди под курткой. Видимо, все это повлияло на мое восприятие окружающей действительности. Во всяком случае, мне совсем не захотелось идти внутрь леди, тем более что подняться в ее голову теперь нельзя. Наоборот, захотелось быстренько обежать вокруг статуи, сделать снимки самой леди, Манхеттена и Джерси-сити и прыгнуть на ближайший паром, следующий к Эллис-айленд. Поэтому о впечатлениях от посещения музея, находящегося в пьедестале статуи, ничего сказать не могу. Однако кое-какие связанные с ней сведения, которые можно было бы почерпнуть в этом музее, напомню.

Статуя эта по идее – маяк. По задумке автора, француза Фредерика-Огюста Бартольди, он предназначался для установки в Средиземном море при входе в Суэцкий канал. Однако этот проект не состоялся, хотя и получил широкую огласку. О нем вспомнили, когда решался вопрос о том, что же Франция подарит Соединенным Штатам по случаю юбилея – столетия со дня принятия Декларации независимости 4 июля 1776 года. И было решено подарить от имени французского народа эту статую - «Свобода, просвещающая мир». Договорились, что саму статую построят во Франции на средства, собранные французским народом, а пьедестал для нее – в США на средства, собранные американским народом. Но по причине хронической нехватки денег процесс создания статуи и пьедестала, перевозки статуи через океан и воздвижения ее на пьедестал сильно затянулся, и лишь 28 октября 1886 года, с опозданием на 10 лет, статуя была наконец открыта на том месте, где стоит и сейчас, - маленьком островке (кстати, в основном искусственном, насыпном) Либерти-айленд. Место это выбрал для нее сам Бартольди.

Не все американцы с восторгом приняли подарок. Однако для миллионов иммигрантов статуя Свободы, как ее чаще всего стали называть, была первым встреченным на незнакомой земле и очень дорогим символом надежды на новую счастливую жизнь, была символом свободного духа Америки. Эти люди изменили негативное отношение к ней, и она стала действительно великим символом США, которому поклоняются, которого боятся, который ненавидят в остальном мире.

Леди Либерти имеет 46 м в высоту, собрана из многочисленных отдельных медных листов. Прочность ее полой структуры обеспечивает находящаяся внутри стальная конструкция, созданная знаменитым А. Г. Эйфелем. Автор пьедестала, высота которого почти 47 м, – американский архитектор Р. М. Хант.

Свой долгий век статуя прожила непросто. Нормальным маяком она прослужила всего первые шесть лет. Свет его в хорошую погоду можно было увидеть со стороны океана почти за 40 км, но был он слабоват, хотя для того, чтобы он вообще был, на острове была построена специальная электростанция. Начиная с семилетнего возраста, начались проблемы. Коррозия сделала факел – фонарь маяка негерметичным. Дождевая вода по руке, держащей его, потекла внутрь статуи. Начала портиться предусмотренная Эйфелем асбестовая изоляция между гальванической парой медь-железо, за дело взялась гальвано-химия. Коррозия стала одерживать одну победу за другой. В медных листах появились дыры, фонарь то и дело выходил из строя. Покраска, установка заплаток не давали должного эффекта. Так продолжалось до 1916 года, когда статуя чуть было вообще не прекратила своего существования.

Шла первая мировая война. Германия, как могла, боролась с военными поставками из США в Европу. И вот немецкие диверсанты взорвали груженную боеприпасами океанскую баржу, пришвартованную по соседству со статуей к причалу на островке Блэк Том (сейчас он в результате насыпки грунта влился в материк). Взрыв был такой силы, что осколки снарядов, шрапнель, куски ящиков, обшивки баржи разлетелись на километры от эпицентра, в домах даже на Манхеттене вылетели оконные рамы и стекла. Леди Либерти пострадала очень серьезно. Разбит факел, сильно повреждены рука и складки одежды. Требовался едва ли не капитальный ремонт. И его с трудом, но сделали. Заменили факел (старый теперь в музее под статуей), руку, исправили другие повреждения, залатали дыры. Это позволило леди дожить почти до своего столетия, когда стало очевидным, что без глобальной реставрации не обойтись. В 1984 году статуя была закрыта на реконструкцию, а в 1986 году, в год 200-летия США, кардинально обновленную ее вновь открыли для публики. Теперь головная боль сооружения – факел больше не служит фонарем маяка. Его наглухо герметичная верхняя часть – пламя - покрыта сусальным золотом и подсвечивается в темноте снаружи специально для этого установленными лампами. Внутренняя полусгнившая стальная конструкция заменена на новую, точно такую же, но из нержавеющей стали. Асбестовая изоляция заменена на тефлоновую. Теперь-то леди будет жить долго и без проблем.

Эллис-айленд

Боюсь, рассказывал я о леди Либерти значительно дольше, чем пробыл на острове. Уж очень зябко, а на пароме хорошо. Направляемся к Эллис-айленд. В голову совершенно не вовремя и не к месту упрямо лезет песенка про веселую девушку Эллис: «А вдруг она не курит? А вдруг она не пьет? А мы с такими рожами припремся в гости к ней!» Но здесь ведь другая, вернее, другой Эллис, в общем-то совсем не веселый Эллис-айленд. Иногда этот островок (сейчас тоже в основном искусственный - расширен с помощью подсыпки грунта) называли даже «Островом слез» или «Островом разбитых сердец». Дело в том, что здесь находилась Федеральная иммиграционная станция, через которую прошло более 70% всех въехавших в страну в конце 19-го и первой четверти 20-го века иммигрантов. Многие не получили страстно желанного разрешения на въезд и после тяжелейшего сопряженного с многочисленными трудностями пути, проделанного в результате напрасно, были высланы восвояси, а некоторые заболевшие в пути даже умерли здесь в карантинной больнице, дожидаясь разрешения. Отсюда слезы и разбитые сердца.

Иммиграционная станция была открыта 1 января 1892 года. Она активно действовала до 1924 года. В это время в Штаты шел массовый поток иммигрантов. Здесь побывало свыше 12 миллионов человек. Говорят, больше половины современных американцев имеют, по крайней мере, одного родственника, въехавшего в страну через Эллис-айленд. На судах, доставивших их на остров, эти люди были исключительно пассажирами III класса. I и II классы получали разрешение на въезд автоматически. Третьеклассники же прежде всего подвергались строжайшему медицинскому осмотру. Люди с более или менее тяжелыми хроническими заболеваниями, с заразными и психическими болезнями, с плохим зрением, с врожденными или приобретенными уродствами, а также заподозренные в преступном прошлом практически безоговорочно высылались обратно, в страну, из которой прибыли. Здесь же, на острове, они ждали подходящей для этого оказии. Те, кто успешно прошел осмотр, должны были ответить на три десятка вопросов, часть из которых была вовсе непростой для них. Например, кто вас ждет в Америке? Какая у вас специальность и где конкретно вы будете работать? Происхождение ваших средств? Без знания английского языка, без должной помощи переводчика, которых не хватало, справиться с этой задачей удавалось не всем. Но все-таки процент высланных обратно после этой процедуры был несравненно ниже, чем после первой.

Из регистрационного зала, расположенного на втором этаже главного здания станции, вниз вели три лестницы. На одну из них попадали счастливчики, получившие допуск и билет в Нью-Йорк, на вторую – билет на континент, на третью – «лестницу слез» - отказники.

Поистине героическую вахту денно и нощно несли здесь небольшие группы врачей и переводчиков. Они искренне пытались помочь тем, кому можно было помочь, и помогли-таки тысячам людей. Для них они стали буквально ангелами-спасителями, другие же, наверное, прокляли их за сломанную жизнь, за несбывшуюся мечту, за то, что именно они не пустили их в Америку.

Как учреждение Федеральной иммиграционной службы станция окончательно была закрыта в 1954 году. Теперь здесь музей. Между прочим, здание станции, вернее архитекторы его создавшие, Эдуард Липпинкотт Тилтон и Уильям Боринг, получили золотую медаль на Всемирной выставке 1900 года в Париже за отличное согласие между конструкцией и структурой здания и его функциональным назначением. За полную, так сказать, гармонию.

А музей хороший. Здесь довольно легко прочувствовать, как или приблизительно как все тут тогда было. Вот упомянутый уже регистрационный зал. Он был сплошь заставлен небольшими письменными столами с регистраторами за ними и забит людьми, ждущими решения своей судьбы. Людьми возбужденными, наэлектризованными, находящимися на грани нервного срыва, знающими уже, что не все, ох, не все из них получат добро на въезд. Честное слово, врагу не пожелаешь все это пережить.

Вот пустое сейчас помещение медицинской смотровой комнаты. Все облицовано белым кафелем. Маленькое оконце под потолком, слава богу, вроде бы, без решетки. Все равно, комната напоминает пыточную в каком-нибудь застенке. Вот спальня - большая комната с тремя ярусами кроватей-гамаков. Таких тут 28. И появились они только в 1908 году. До этого «спален» было только две. За стенами регистрационного зала находились два длиннющих узких помещения, где иммигранты проводили практически все свое время. Днем это были залы ожидания, а ночью тут, по 300 человек в каждом, пытались спать обитатели (чуть было не сказал – узники) станции, как где-нибудь в концлагере.

Нет, невеселое это место. Представьте себе, насколько веселее здесь было за сто лет до станции, когда первый владелец острова, англичанин Сэмуэл Эллис, по имени которого и назван остров, держал на нем таверну для моряков и местных рыбаков!

После открытия музея некоторые из тех, кто стал американцем, пройдя весь путь через Эллис-айленд до конца, или их потомки принесли в музей кое-что из сохранившихся пожитков, которые были с ними тогда, в те трудные тревожные дни пребывания на острове. Здесь и платья, и вышитые рубашки и полотенца, и постельное белье, и столовые приборы, и самовары, и швейные машинки и множество других вещей. Они стали дорогими и очень интересными экспонатами музея. На первом этаже главного здания есть специальное место, где вы можете попытаться узнать, а не въехали ли в США через Эллис-айленд ваши родственники? Сотрудники музея проверят архивные записи, и если ответ будет положительным, выдадут вам соответствующее красиво оформленное свидетельство. Правда, узнать ответ (но, увы, без получения свидетельства) можно и издалека, зайдя на один из сайтов музея: www.ellisilandrecords.org

Однако заговорился я что-то, пора и домой. На паром, а потом в ближайший ресторанчик. Самое время достойно завершить уик-энд – закусить и… Впрочем об этом в другой раз.